так, ни о чем.

Я вобщем понял в чем там дело. Полноценный поиск начинает работать ровно через месяц после публикации. А до этого - только по англоязычному названию, ну там может еще пара запросов вылезает и всё. Хотя правильнее наверное будет - по названию на дефолтном языке. Сегодня с утра приложение уже искалось как надо, как раз месяц прошел.

P.S. Внезапно выяснилось что я тут не один такой, с телефончиками развлекаюсь

 

Так мы просто будем забывать начало разговора, а не его суть ))

 

Сегодня умер бывший мэр Москвы Юрий Лужков ..сделавший Москву ...
Попался на глаза один из его рассказов..

Особенности национальной жары, или Смерть осьминога Пауля. Хорошего в такой тепловой аномалии мало, но заметим, что именно в результате жары приключились по всему свету и в нашем отечестве разные чудеса, об одном из которых пойдёт речь в этом рассказе. Аккурат посередине неширокой (но не такой уж и узкой) костромской речки стояла на двух якорьках, чтобы не вертело течением, дюралюминиевая рыбацкая «Казанка» с мотором. Экипаж её составляли два московских отпускника из числа тех, кто из года в год ездит не на южные курорты, а в заветные костромские места. Тут у рыбаков были знакомые издавна гостеприимные местные семьи, проживающие в прохладных домах, где можно спать на сеновале и в ус не дуть. После нескольких наездов такие места бывают обыкновенно овеяны легендами насчёт рыбацкого и охотничьего фарта. Когда-то, в относительно молодые годы, отпускники похаживали после вечерней дойки на колхозную ферму попить парного молочка и завязать отпускные амуры со смешливыми доярками, но с того времени и ферма закрылась, и доярки куда-то все исчезли. Остались лишь кое-какие приятные грешные воспоминания, но, читатель, кто, по молодому делу, без греха… Эти люди – Борис Трифонович и Семён Сергеевич - ровесники в районе около пятидесяти лет, служили на невысоких постах в столичном министерстве, дружили семьями, болели летом за футбол, зимой за хоккей. Вместе брали отпуск, вместе когда-то охотились, но с годами девальвировались в звании до рыбаков. Как водится, совместный отдых часто превращался в бесконечный диспут, большей частью по исключительно пустяковым темам, что, на самом деле, и требовалось уставшим от бумажной рутины мозгам. Известно, спорить русский человек горазд неимоверно, и в споре достигает такого накала принципиальности, что прибегает даже к рукоприкладству, но до этой критической стадии между Борисом Трифоновичем и Семёном Сергеевичем давно уже не доходило. Такое бывало раньше, но ведь, кто старое помянет, тому глаз вон. Хотя, как его забудешь, это старое, если оно вечно актуальное? Когда-то они любили жарко дискутировать и по много часов митинговать на Манежной площади, зачитывались свободной прессой, но со временем стали консерваторами, придя к трезвому выводу, что зря, пожалуй, топтали Манежную. Не за того, кажись, горло драли. В разные годы они спорили о разном, но всегда горячо, до саднящей даже обиды, до твёрдого, раз навсегда, обоюдного решения никогда больше не то что в отпуск – на мирный дачный шашлык не съезжаться. Мирились к вечеру, у котелка с ухой, под стопку–другую водки, охлаждённой в ключевом холоде. Блаженствовали. Дурманными, сладкими летними ночами видели они сны про постылое, но всё же родное министерство. Про куртуазную любовь к озорным дояркам почему-то вот не снилось даже и на отдыхе в скромном костромском раю. В связи с этим печальным обстоятельством оба подумывали бросить курить. Покуда же, отдыхать так отдыхать, смолили в лодке толстые вонючие сигареты и собачились насчёт гениального осьминога Пауля, который с немецкой педантичностью, даром что из тропических морей, предсказывал результаты игр чемпионата мира по футболу. - Это же идиотизм, Боря, - горячился Семён Сергеевич. – Какая-то тварь в аквариуме якобы знает наперёд, чья победа. Тут без разных штучек-дрючек не обходится, поверь на слово. Развели, понимаешь, хиромантию. Знаешь, какие бабки на тотализаторах делаются? - Я бы сыграл, - отвечал Борис Трифонович, - но у меня нет возможности лично скормить Паулю устрицу. Без присутствия прессы. - Ты знаешь, - спрашивал Семён Сергеевич, - почему эта премудрая тварь не ошибается? - Почему? - Потому что в прохладной воде его держат. В такую жару ему самый кайф. У него мозгов прибавляется, - солидно молвил Семён Сергеевич. - Я бы его, гада, сварил и съел. - А ты осьминога пробовал? - Большого нет. - И не советую. Как варёная кроссовка. - Да ничего, осилил бы. Если, к примеру, его, гада, присолить, да поперчить, да под соевый соус, да под это самое, то я бы смог. - Под это самое, а давай, кстати, сообразим, раз не клюёт, - под это самое лучше селёдочка, да малосольный огурчик, да чесночная греночка. - А после этой греночки стать возле дамочки в троллейбусе, - засмеялся Борис Трифонович, - и сделать энергичный глубокий выдох. - Ты не романтик, Трифоныч, - огорчённо заметил Семён Сергеевич. - Нет, Сергеич, не романтик, - легко согласился Борис Трифонович. – Я, как и ты, человек скучный, но умный. Я против предрассудков, и в чудеса не верю принципиально. Их не бывает ни в жизни, ни в живой природе. Давай примем, товарищ. - А давай! Приняли. Повторили. Как-то даже им захорошело. - Ты вот говоришь, Пауль – чудо. А чудес, повторяю для невменяемых, не бывает. Чудеса все окончательно повывели. Чудо – не рыночное понятие, - рассудительно повёл речь Семён Сергеевич.


Осьминог Пауль предсказывает сборной Германии победу в матче со сборной Аргентины.

В рассудительности этой, правда, чуткий слух расслышал бы первые раскаты близкого яростного спора, но тут что-то во внезапно изменившемся облике Бориса Трифоновича повергло Семёна Сергеевича сперва в сильное изумление, а потом и в неподдельный страх. Ему подумалось, что друга внезапно хватил тепловой удар, а то и что похуже. Борис Трифонович багряно покраснел, поднял над лодкой трясущийся указующий перст и сказал, сильно заикаясь, чего за ним раньше никогда не водилось: - Чу-чу-чудес не б-б-бывает? П-п-посмотри! Семён Сергеевич повернулся и увидел нечто невероятное: из кустов на низком левом берегу речки вышел громадный лось с неимоверно большими развесистыми рогами, вошёл в воду и поплыл прямиком к лодке. Рога его при этом были похожи на кряжистый могучий куст, плывущий почему-то по реке. Борис Трифонович пришёл в себя и оба приятеля вмиг почувствовали себя не неудачливыми рыбаками, а удалыми охотниками. Добытчиками. Мужиками, иначе говоря. - Так! Капроновый трос у нас есть. Молоток есть. Только подплывёт, ты его, Сеня, со всей силы молотком промеж рогов. Поднимай якоря! Сейчас я его заарканю! Оживший Борис Трифонович в мгновение ока». Мотор не завёлся, но это и не требовалась, потому что лось, преодолев тяжелое недоумение и нащупав длинными ногами близкое дно, вдруг потащил лодку как могучий буксир обратно к пологому левому берегу. Разваливая воду могучей грудью на две порядочные волны, лось внезапно остановился, повернулся с неимоверной быстротой к лодке и двинулся прямиком на добытчиков, нацелив на них свой могучий роговой куст. - Ахтунг, Трифоныч! - Полундра, Сергеич! Семён Сергеевич размахнулся напоследок и бросил, метя в лосиную башку, свой, по-детски лёгонький, как ему теперь показалось, молоток. Бросок вышел не очень меткий, но лосю почему-то не понравился. Скосив влажный глаз на булькнувший рядом молоток, лось рванул лодку с такой силой, что приятели разом очутились в воде. По какой-то причине она показалась им ледяной, сковала движения, и они увидели, что лось с могучей грацией тяжеловоза вытащил лодку на берег и без задержки потащил её прямиком в заросли. «Казанка» оставляла за собой вдавленный в песок след и скоро исчезла из поля зрения. По пути её сухопутного маршрута долго ещё тяжело мотались и трещали кусты, но постепенно шум погас в лесной глубине. Выбравшись на мелководье, приятели побоялись поначалу идти искать лодку, рассудив, что лось, видать, попался какой-то ненормальный, а, может, от жары сбесился. Было острое чувство, что он может неожиданно вернуться, и тогда Сёме и Боре мало, конечно, не покажется. Через немалое время вновь обретённое мужество подвигло их на поиски «Казанки». Не глядя, почему-то, друг на друга, они пошли по лодочному следу через кусты в лес и примерно через полкилометра нашли искорёженную, помятую лодку, посмотрев на которую оба одновременно подумали: убитая. Со скобы свисал обрывок капронового канатика. Мотора в лодке не было. - Он его на рогах унёс, - мрачно пошутил Семён Сергеевич. - Ага. По лесу кататься будет, на лодочном моторе, - поддержал юмор Борис Трифонович. Потом они здраво рассудили, что мотор, наверное, утонул на месте битвы. Обсохнув, так до конца и не успокоившись, перебудораженные до глубины души, друзья пошли к реке, сняли штаны с рубахами и стали нырять, отыскивая «Ветерок» на песчаном дне. При этом огромнейший рак – своего рода речной подводный лось - тяпнул мощной клешнёй Бориса Трифоновича за указательный палец. Борис Трифонович вынырнул и завопил в голос: - Да что б тебя, проклятого, разорвало! - Кого? – собрался обидеться на друга Семён Сергеевич. – Это ты в мой адрес такое говоришь? После совместно перенесённых испытаний? - Нет в тебе полёта, Сёма, - сказал Борис Трифонович. – Это я в адрес Пауля говорю. - Причём тут Пауль? - Да я сейчас его поймал на глубинке. Я ему, гаду, щупальца сейчас оторвал. - Все? – спросил Семён Сергеевич. - Все восемь, - серьёзно ответил Борис Трифонович. – Я пересчитал. В это самое время в лесной глуши лось с наслаждением тёрся боком о шершавый ствол векового дуба, издавая при этом приглушённые стоны. Не знали рыбаки, что есть такая охота на лося, которая называется «на реву» (не в летний сезон, само собой), как не знали, что есть охота на медведя «на овсах», а на кабана – «на потравах». Знали бы – и рассказ бы вышел совсем другой. А дальний рёв матёрого зверя они посчитали за лосиный смех, и, по-моему, не ошиблись. …Легко себе представить, какое недоумение охватывает теперь грибников и прочих любителей лесных прогулок, когда в глухой чащобе находят они эту самую лодку и никак не могут ответить на непременно возникающий вопрос: какая нечеловеческая сила занесла сюда это несчастное плавсредство? Если же мы, читатель, заглянем в будущее, то, надо думать, заниматься этой древней «Казанкой» будут уже археологи и знатоки старины. Но даже и им, при предполагаемом невиданном развитии исторической науки, тоже не удастся понять, что же приключилось с лодкой в костромском лесу летом далёкого 2010 года. Тем летом, которое запомнилось нашим современникам невероятной жарой, а моим незадачливым героям нежданной встречей с матёрым лосем аккурат посередине костромской реки.

 

Очень давно читал этот рассказ и только сейчас узнаю, что автор - Лужков!

 

так бывает ...люди смертны - иногда и не знаешь кто что сделал ... написал..

 

Ёлочку сварганил ( подсмотрено на просторах ёлочных базар ) .

 

Я вчера с дочкой тоже варганил... Мы с женой 15 лет не ставили живую ёлку, типа есть искусственная, хорошая.
Но мне очень хотелось запаха свежего дерева и мандаринов (как в детстве) . Короче, уговорил!

 

@Reket73, Пахнет? Просто, дома ставим искусственную, а в офисе пару раз ставил настоящую. так разницы в запахе практически нет) Елки рубят в начала осени, к новому году они уже высыхают) Свежесрубленную где бы взять? чтобы как в детстве....

 

Ну можно веток надрать, не обязательно целую ёлку домой тащить. Вот здесь поле ёлками зарастает, можно нарубить по пути с рыбалки (я так и сделал )

 

Я думал мне какая-то не качественная попалась. Теперь все понятно.... Когда ставил, пахла, щас просто стоит и моргает лампочками. Хотя я её в воду поставил.

 

Поймают уши надерут)

 

В ноябре - декабре проблемно бывает пилить ... снег, мороз , проехать сложно ... а ёлка , она как живец 2 месяца живёт без подкорма ( живец у меня с сентября живёт -ни разу не кормил - как только поймал ) на старом жире - соке (смоле )...желтеет только .. а так лично я не когда не кормлю барыг - честно еду и рублю самосев полевой - и для поля полезно и дома уют и запах - а не мертвяк сентябрьский !!!

 

В середине ноября в городище видел горы ёлок...

 

@surfmaxxis, да там оптовый елочный рынок, открывается с октября. заготовки идут до ноября месяца.

 

В центре(театр, моск-я 84,86) появился белый голубь с кольцом, передайте знакомым голубятникам.